Высказывания известных людей об Исламе

Материал из ВикиИслама — веб-ресурса, посвященного Исламу
Перейти к навигации Перейти к поиску
Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

Многие мусульмане, в попытках доказать истинность своей религии, часто приводят в пример слова тех или иных известных людей. Однако отнюдь не все знаменитости хорошо отзывались об Исламе. По-настоящему большое количество известных людей очень критически относились к Исламу, в чем можно убедиться из этой статьи.

Абу Бакр Мухаммад ар-Рази

Абу Бакр Мухаммад ар-Рази (865–925) — персидский врач, химик и философ:

Когда людей этой религии [Ислама] спрашивают о доказательствах правильности их религии, они вспыхивают, сердятся и проливают кровь, тех, кто задает эти вопросы. Они запрещают рациональное исследование и стремятся убить своих противников. Поэтому истина у них тщательно замалчивается и скрывается.[1]
Вы утверждаете, что чудо существует, и это — Коран. Вы говорите: «Пусть тот, кто отрицает это, создаст нечто подобное». В мире созданы тысячи подобных трудов в работах ученых, ораторов и поэтов, в которых в более ясной и лаконичной форме выражены государственные вопросы. Они лучше передают смысл, их рифма красивее и имеет лучший метр. Вы указываете на работу, которая повествует о древних мифах, полна противоречий и не содержит никакой полезной информации или объяснений, и после этого вы требуете создать нечто подобное?[1]

Абу-ль-Аля аль-Маарри

Абу-ль-Аля аль-Маарри, сирийский поэт IХ века н. э.:

Твердят христиане: «Всесилен Христос»
Ну, как не дивиться той силе!
Какой бы всесильный безропотно снес,
Когда его смертные били!
Нам хвалят евреи свое божество
О добром твердят Иегове
Он добрый? Как странно! Тогда отчего
Он требует жертвенной крови?!
Разумностью, логикой веры своей
И ты не хвались, мусульманин!
В дороге пройдя мимо сотен камней,
Лишь в Мекке целуешь ты камень.
Религии хитрым сплетением слов
Силки для людей раставляют.
Различны силки — неизменен улов:
Глупцы в них всегда попадают.[2]

Адольф Гитлер

Адольф Гитлер (1889–1945) — основоположник и центральная фигура национал-социализма, основатель тоталитарной диктатуры Третьего рейха:

Вы видите, наше несчастье — неправильная религия. Почему у нас нет религии как у японцев, которые считают жертву во имя Отечества высшим благом? Магометанство также было бы для нас более приемлемым, нежели христианство. Так почему же христианство с его смирением и вялостью?[3]
Если бы Карл Мартелл не победил бы при Пуатье, мы все, вероятно, были бы обращены в магометанскую веру, культ, прославляющий героизм и открывающий дорогу в небеса лишь смелым воинам. Тогда народы германской расы завоевали бы весь мир. И лишь только христианство препятствовало тому.[4]

Алексис де Токвиль

Алексис де Токвиль (1805–1859) — французский историк, политический мыслитель:

Я много изучал Коран. Я закончил свое исследование с убеждением, что было лишь несколько религий в мире настолько же смертельных для человечества, как религия Мухаммеда. В этом основная причина упадка мусульманского мира. Хоть религия Мухаммеда и менее абсурдна, чем многобожие, однако его социальные и политические тенденции более абсурдны, поэтому я рассматриваю Ислам как форму упадка, а не прогресса по отношению к язычеству.[5]

Андре Сервье

Андре Сервье — историк, живший во французском Алжире в начале XX века:

Ислам — не факел, а тушитель огня. Задуманный в варварских мозгах для использования варварского народа, он был и остается неспособным адаптироваться к цивилизации. Там, где доминирует Ислам, разрушается импульс к прогрессу и эволюции общества.[6]
Ислам является христианством, адаптированным к арабской ментальности, или, точнее, это все, что мозг бедуина был в состоянии ассимилировать из христианской доктрины. Не имея дара воображения, бедуин копировал и при копировании искажал оригинал. Таким образом, мусульманский закон — это римский кодекс, измененный и исправленный арабами, также, как и мусульманская наука — ничего, кроме греческой науки, интерпретируемой арабскими мозгами, и опять же, мусульманская архитектура есть лишь искаженная имитация византийского стиля.[6]
Мертвящее влияние Ислама хорошо видно по изменению, которое происходит с мусульманином в течение его жизни. В раннем детстве, когда религия еще не пропитала его мозг, он демонстрирует очень живой ум и удивительно открытую душу, которой доступны идеи любого рода, но по мере того, как он растет, система исламского образования и воспитания обволакивает его душу и мозг, атрофирует его мнение и интеллект, чтобы поразить параличем и непоправимым вырождением.[6]
Ислам вовсе не малозначительный элемент в судьбе человечества. Численность мусульман составляет триста миллионов верующих и при этом растет с каждым днем, потому что в большинстве исламских стран рождаемость превышает смертность, а также потому, что религиозная пропаганда постоянно набирает новых последователей среди племен, все еще находящихся в состоянии варварства.[6]
Подводя итог, можно сказать: арабы позаимствовали все у других народов — литературу, искусство, науку и даже свои религиозные идеи. Они пропустили все это через сито своего узкого ума и, будучи неспособными подняться до высоких философских концепций, исказили, изуродовали и иссушили все. Это разрушительное воздействие объясняет упадок мусульманских наций и их бессилие вырваться из варварства.[6]
Ислам является учением смерти, так как духовное в нем не отделено от временного, и каждое проявление активности ограничено догматическим законом, запрещающим любое изменение. Он предписывает всем мусульманам жить, думать и действовать так, как жили, думали и действовали мусульмане второго века хиджры (VIII век), когда был установлен закон Ислама.

В истории народов Ислам, как секреция арабского мозга, никогда не был элементом цивилизации. Наоборот, он выступал гасителем ее света. Личностям, которые находились под властью арабов и внесли вклад в развитие цивилизации, удалось это только потому, что они не следовали исламским догмам, но, в конечном счете, и их свет был потушен арабским варварством.

Исламизированные страны, которым не удалось освободиться от мусульманской власти, были поражены параличом и интеллектуальным упадком. И исправить ситуацию они смогут лишь избавившись от власти шариата.[6]

Артур Шопенгауэр

Артур Шопенгауэр (1788–1860) — немецкий философ:

Рассмотрим Коран: этой жалкой книги было достаточно, чтобы начать новую мировую религию, чтобы удовлетворять метафизические потребности миллионов в течение тысячи двухсот лет, чтобы стать основой их морали и вдохновить их на кровавые войны и завоевания. В этой книге мы находим самые печальные и беднейшие формы теизма. Многое, возможно, потеряно в переводе, но я не смог обнаружить в Коране ни одной ценной идеи.[7]

Бенедикт XVI

Папа Бенедикт XVI (род. 1927):

Ислам определяет тотальную организацию жизни, которая абсолютно отлична от нашей; он объемлет все. В нем есть отчетливо выраженное подчинение женщины мужчине; в нем есть весьма жестко сформулированное уголовное право, фактически, право, регулирующее все сферы жизни, что противоречит нашим современным идеям, относящимся к обществу. Следует очень отчетливо понимать, что это не просто еще одна религиозная конфессия, которая может быть включена в свободное царство плюралистического общества.[8]

Бернард Льюис

Бернард Льюис — англо-американский ученый востоковед. Специалист в истории Ислама и вопросах взаимодействия между Исламом и Западом. Особенно известен в научных кругах своими работами по истории Османской империи:

Золотой век Ислама и равные права (в Испании) являются мифом, вера в этот миф есть результат, причина которого в еврейских симпатиях к Исламу. Этот миф был изобретен евреями в XIX веке в Европе как упрек христианам.[9]
С самого начала, в течение первых веков своего формирования, христианство было отделено и даже находилось в состоянии противоборства с государством, а частью государства оно стало гораздо позже. Со времен своего основателя Ислам был основой теократического государства, тождественность религии и государственной власти оставило неизгладимый отпечаток в памяти и сознании верующих благодаря священным писаниям, истории и опыту.[10]

Блез Паскаль

Блез Паскаль (1623–1662) — французский математик, механик, физик, литератор и философ. Классик французской литературы, один из основателей математического анализа, теории вероятностей и проективной геометрии, создатель первых образцов счетной техники, автор основного закона гидростатики:

Всякий человек может сделать то, что сделал Мухаммед. Он не был предсказан, убивал, запрещал читать, не творил чудес. Я хочу, чтобы о Мухаммеде судили не по тому, что есть темного в его словах и чему можно приписать некий таинственный смысл, а по тому, что у него ясно — его рай и прочее. Вот где он смешон. Принимать его темноты за таинственность не верно потому, что ясность его смешна.
Мухаммед создал свою религию, убивая своих врагов, [в то время, как] Иисус Христос учил своих последователей и отдал за них жизнь.

Бхавишья Пурана

Основная статья: Бхавишья Пурана

Бхавишья Пурана — одна из восемнадцати основных Пуран. Автором принято считать ведического мудреца и составителя Вед Вьясу:

Шри Сута Госвами сказал: Услышав молитвы царя, Господь Шива сказал: «О, царь Боджарайя, теперь вы должны пойти в место Махакашвара (Удджайн), что в землях Ваика, которое теперь захвачено варварами. В той страшной стране больше не существует Дхармы. Там правит демон по имени Трипура (Трипурасура), которого я уже сжигал дотла, однако он появился снова по приказу Бали. Он имеет низкое происхождение, но он добился от меня благословения. Его имя Маhамада, и его поступки, как у призрака. Поэтому, о царь, ты не должен идти в эти земли злого ​​призрака. Моей милостью ваш разум будет очищен от иллюзий». Услышав это, царь вернулся в свою страну. И пришел к нему Маhамада к берегу реки Синдху. Он был мастером создания иллюзий и сказал царю: «О, великий царь, ваш бог стал моим слугой. Просто посмотрите. Он доедает остатки моей пищи». Царь удивился, но благодаря милости Шивы смог увидеть, что́ перед ним на самом деле. Тогда Калидаса, полководец царя, в гневе закричал на Маhамада: «Негодяй, ты создал иллюзию, чтобы сбить с толку царя. Я убью тебя. Ты низменный человек…»

Приняв облик призрака (Бхута), Маhамада явился ночью перед царем Боджарайя и сказал: «Царь, твоя религия известна, как лучшая среди всех религий. Тем не менее, я собираюсь установить по приказу Господа страшную и демоническую религию. Мои последователи станут обрезать гениталии, и у них не будет шикхи (прядь волос на затылке, указывающая на принадлежность к брахманическому сословию), но они будут отращивать бороды, будут злыми, будут громко шуметь и есть все виды животных, кроме свиней, без соблюдения каких-либо ритуалов. Они будут выполнять очистительные ритуалы с мусалой, а не с травой куша, как это делаете вы. Они станут известны как мусалман, последователи разрушающей религии. Таким образом, неправедная демоническая религия будет основана мною». Выслушав все это, царь вернулся к себе во дворец, а призрак вернулся на свое место.[11]

Бертран Рассел

Бертран Рассел (1872-1970) - английский философ, историк, математик.

Большевизм сочетает в себе характеристики французской революции и Ислама. Те, кто принимают большевизм, становятся нечувствительными к научным доказательствам и совершают интеллектуальное самоубийство. Если сравнивать религии с большевизмом, то следует указать на Ислам, а не на христианство или буддизм. Поскольку христианство и буддизм, в основном, личностные религии, с мистическими учениями и любовью к постижению. Ислам и большевизм являются религиями практическими, социальными и недуховными, нацеленными на создание мировых империй. [12]

Бернард Шоу

Бернард Шоу (1856-1950) – английский драматург, один из основателей лондонской школы экономики

Ислам очень многообразен, но всегда свирепо нетерпим. Или вы принимаете Аллаха, или вам перерезает горло тот, кто принимает его, и, благодаря этому, попадает в рай, а вас посылает в ад. [13]

Вольтер

Вольтер (1694–1778) — французский писатель и философ:

Перед нами всего лишь погонщик верблюдов, который взбунтовал народ в своем городишке, навербовал последователей среди несчастных курайшитов, внушив им, будто его удостаивает беседы архангел Гавриил, и хвалился, что Бог уносил его на небо и там вручил ему сию непонятную книгу, каждой строкой своей приводящую в содрогание здравый смысл. И если чтобы заставить людей уважать эту книгу, он предает свою родину огню и мечу, если он перерезает горло отцам и похищает дочерей, если он не оставляет побежденным иного выбора, как принять его веру или умереть — то его, безусловно, не может извинить ни один человек, если только это не дикарь и не азиат, в котором фанатизм окончательно заглушил природный разум.[14]

Владимир Соловьев

Владимир Соловьёв (1853-1900) - русский философ, богослов, поэт и публицист

Мусульманская религия подавляет личность и связывает личную деятельность, вследствие чего, все проявления и формы этой деятельности задерживаются, не обособляются, убиваются в зародыше. Поэтому в мусульманском мире все сферы общечеловеческой жизни находятся в состоянии слитности, смешения, лишены самостоятельности и подчинены одной подавляющей власти религии. Если личное сознание подчинено одному религиозному принципу, крайне скудному и исключительному, если человек считает себя только безразличным орудием в руках слепого, по безсмысленному произволу действующего божества, то понятно, что из такого человека не может выйти ни великого политика, ни великого учёного или философа, ни гениального художника, а выйдет только помешанный фанатик, каковы и суть самые лучшие представители мусульманства. [15]

Герберт Уэлс

Герберт Джордж Уэллс (1866–1946) — английский писатель и публицист. Автор известных научно-фантастических романов «Машина времени», «Человек-невидимка», «Война миров» и др.:

Следующие четыре года до самой своей смерти в 632 году Магомет распространял свою власть на всю Аравию. Под конец своей жизни он женился на множестве женщин, и вообще, по нынешним понятиям, его жизнь не была слишком уж примерной. Похоже, что в этом человеке уживались значительные гордыня, жадность, хитрость, способность к самообману, но и совершенно откровенная религиозная страстность. Он составил книгу указаний и толкований, Коран, которую ему якобы надиктовал сам Бог. С религиозной и философской точек зрения ничем особым своего божественного происхождения Коран не выдает.[16]

Герд Пуин

Герд Пуин (1940) — немецкий ученый, один из ведущих авторитетов по Корану и научной интерпретации древних рукописей, специалист палеографии арабского языка:

Коран заявляет о себе, что он ясен и понятен, но если вы прочитаете его, вы увидите, что каждое пятое предложение в нем не имеет смысла. Многие мусульмане скажут вам, что это не так, но факт заключается в том, что пятая часть Корана просто непонятна. Это то, что вызывает беспокойство в отношении традиционных переводов. Если Коран не понятен, и если он не может быть понят даже на арабском, то он не переводим на любой язык. Вот чего боятся мусульмане.

Дэвид Юм

Дэвид Юм (1711–1776) — шотландский философ и историк:

Если мы углубимся в повествование Корана, то вскоре обнаружим, что он дарует похвалы предательству, бесчеловечности, жестокости, мести и фанатизму — вещам, которые несовместимы с цивилизованным обществом. В Коране нет устойчивого верховенства права, это приводит к тому, что каждое действие или порицают, или хвалят, в зависимости от того, насколько оно полезно или вредно для мусульман.[17]

Джон Адамс

Джон Куинси Адамс (1767-1848) - дипломат, шестой президент США

Он (Мухаммад) объявил бесконечную, уничтожительную войну против всего остального человечества частью своей религии и заповедью Корана.

Вечная война против всех, кто отрицает, что Мухаммад является пророком Бога.

В седьмом веке нашей эры, этот араб, совместив полномочия трансцендентного гения со сверхъестественной энергией фанатика и мошенническим духом самозванца, провозгласил себя посланником небес и обрек на запустение и обман обширную часть земли.

Позаимствовав из возвышенной концепции закона Моисея доктрину одного всемогущего Бога, он связал с ней дерзкую ложь, что сам является Его пророком и апостолом. Позаимствовав из откровения Иисуса веру в бессмертную жизнь и будущее воздаяние, он унизил ее обещанием удовлетворения половых страстей. Мухаммад отравил источники человеческого счастья, унизив достоинство женщины и разрешив полигамию.

Сущностью учения Мухаммада является насилие и похоть и возвышение жестокого над духовной часть человеческой природы. [18]

Жак Эллул

Жак Эллул (1912-1994) - французский философ, профессор права, социолог

Во многих энциклопедиях читаешь такие фразы: «Ислам распространился в восьмом или девятом веках. Власть в той или иной стране перешла в руки мусульман». Но ничего не сказано о том, как распространился Ислам, и как власть в этих странах перешла в руки мусульман. Все выглядит так, как если бы события происходили сами по себе, посредством чудесных или дружественных действий.

Мало что говорится о джихаде, несмотря на то, что распространение Ислама происходило посредством войн.

Джихад является институтом, а не временным явлением, он - часть нормального функционирования мусульманского мира. У завоеванного населения изменялся статус (они превращались в зимми), а шариат полностью заменял бывший закон страны. Завоеванные территории не просто так сменяли владельцев. [19]

Ибн Каммуна

Ибн Каммуна, средневековый философ:

Нет доказательств того, что Мухаммед добился совершенства и способности совершенствовать других, как он требовал. Вот почему до настоящего времени мы никогда не видели кого-либо, кто обращался в Ислам иначе как из страха, или из жажды власти, или во избежание тяжкого налогообложения, или унижения, или будучи взятым в плен, или из-за страстной влюбленности в женщину-мусульманку, или из-за подобной причины. И мы не видели уважаемого, богатого и благочестивого немусульманина, хорошо осведомленного как в основах своей веры, так и в Исламе, чтобы он перешел в исламскую веру без одного из упомянутых выше или подобных мотивов.[20]

Лоуренс Аравийский

Томас Эдвард Лоуренс, или Лоуренс Аравийский (1888–1935) — британский офицер и путешественник, сыгравший большую роль в Великом арабском восстании 1916–1918 годов. Автор знаменитых мемуаров «Семь столпов мудрости»:

Для того, чтобы принять Ислам, нужна атрофия психики, готовность жить на правах муравья или пчелы, не имеющих своей воли и своего личного облика.

Лев Тихомиров

Лев Тихомиров (1852-1923) - русский общественный деятель, публицист

Мусульманство не предъявляет душе человека больших требований. Предписания Ислама направлены не на развитие чистоты душевной, а на соблюдение правил житейского благополучия и благовоспитанности. Само запрещение корысти и лихвы не обременительны для тех, кто имеет законное право обирать и грабить весь мир, за исключением своих единоверцев.

Ислам вышел из рук Магомета религией, приспособленной преимущественно для жизни политической и общественной. В отношении всего, удовлетворяющего духовные запросы личности, и тем более религиозно-философские, Ислам беден и слаб.

Упростив до крайности веру, связав человека с Богом не духовной жизнью, а слепой покорностью с обязанностью распространять веру, Магомет создал могущественное орудие в руках своих и его преемников. Но бедность религиозного содержания сделала его внутренне слабым и податливым к внешним влияниям других религий, что в конце концов отразилось расслабляюще и на внешней силе Ислама.

Мусульманам была указана цель покорения всего мира, причем господствовать всюду могут только мусульмане, неверные же подлежат или истреблению, или насильственному обращению, или же, наконец (иудеи и христиане), подчиненному существованию, с обязанностью платить им деньги за дозволение существовать. Такая перспектива всемирного завоевания и грабежа была вполне в духе арабов, вечно занимавшихся грабежами всех «чужих». [21]

Мануил II Палеолог

Мануил II Палеолог, византийский император:

Покажите же мне, что Мухаммед принес нового, и Вы обнаружите только злое и бесчеловечное, как его приказ распространять мечом веру, которую он проповедовал. Бог не удовлетворяется кровью — и неразумные действия противоречат природе Бога. Вера рождается душой, а не телом. Всякий, кто пытается обратить другого в веру, должен обладать способностью хорошо говорить и разумно рассуждать, без насилия и угроз… Чтобы убедить разумную душу, нужно иметь не сильную руку или оружие любого рода или любое иное средство угрозы человеку смертью.[22]

Мишель Уэльбек

Мишель Уэльбек — французский писатель, поэт. Лауреат Приза Ноября за роман «Элементарные частицы» и Гонкуровской премии за роман «Карта и территория». Один из самых читаемых в мире французских авторов:

Чем ближе религия к монотеизму, тем она бесчеловечней, а из всех религий именно Ислам навязывает самый радикальный монотеизм.[23]

Марк Твен

Марк Твен (1835 - 1910) - американский писатель.

Когда я, вдумчивый и несчастный пресвитерианин, изучаю Коран, я, вне всяких сомнений, знаю, что каждый мусульманин безумен, не во всем, но в религиозных вопросах.

Я не могу доказать ему, что он безумен, невозможно доказать что-либо сумасшедшему - поскольку это часть его безумия и его подтверждение.

[24]

Мустафа Кемаль Ататюрк

Мустафа Кемаль Ататюрк (1881–1938) — оттоманский и турецкий реформатор, политик, государственный деятель и военачальник; основатель и первый лидер Республиканской народной партии Турции; первый президент Турецкой Республики. Не в последнюю очередь благодаря ему было упразднено государство «Халифат»:

Турки были великой нацией и до принятия Ислама. Эта религия не помогла арабам, иранцам, египтянам и другим объединиться с турками и сформировать нацию. Наоборот, она ослабила национальную идентичность турок, поразила турецкие национальные чувства и энтузиазм. И это вполне естественно, поскольку в основе магометанства лежит арабский национализм, ставящий арабов выше всех национальностей.[25]
На протяжении почти пяти столетий эти правила и теории арабского шейха и интерпретации поколений ленивых и никчемных священослужителей определяли основы гражданского и уголовного права в Турции. Они определили основы Конституции, детали жизни каждого турка, приема пищи, время, в которое он должен вставать с постели и ложиться спать, форму одежды, рутину акушерки, принимающей роды его детей, то, что он узнает из школьной программы, его обычаи, его мысли, даже его самые интимные привычки. Ислам — это богословие аморального араба, это мертвая вещь. Возможно, она вполне подходит для племен, живущих в пустыне. Но она не подходит для современного, прогрессивного государства. Откровение Аллаха?! Нет никакого Аллаха! Это всего лишь цепи, на которых священослужители и плохие правители держат народ. Правитель, который нуждается в религии, слабак! Слабак не должен быть у власти.[26]
Наша жизнь здесь действительно жестокая. К счастью, мои солдаты храбрее и сильнее, чем у противника. Более того, их собственные убеждения облегчают выполнение приказов, которые посылают их на верную смерть. Они видят только два наилучших исхода: победа веры или мученичество. Вы знаете, что означает второй исход? Путь прямо на небо! Там они встретят гурий, прекрасных женщин, которые будут удовлетворить их желания во веки. Какое великое счастье.[27]

Оле Нидал

Оле Нидал (род. 19 марта 1941) — буддийский учитель школы Карма Кагью тибетского буддизма, основатель более шестисот буддийских центров Алмазного Пути.

Мы избегаем ислама, насколько это возможно. Я думаю, что эта религия непосредственно опасна. В Коране говорится «Убивайте христиан, убивайте евреев. Если вы слабы, то будьте добрыми, а если вы сильны, то убивайте их».

Если какая-либо религиозная система относится к женщинам так, как мусульмане, я считаю, что это полная катастрофа. Нет ничего прекраснее свободной женщины, а притесняемая женщина – это ужасно.

И, наверное, поэтому их страны могут только продавать нефть. Потому что половина их освободительной деятельности подавляется.[28]
Мусульмане уничтожали нас в течение последней тысячи лет — в этом нет ничего нового. Они уничтожили буддизм в Северной Индии. Недавно в Афганистане они разрушили статуи Будды в Балкхе и Бамиане. Исламисты уничтожают нас везде, где только могут.[28]

Омар Хайям

Гиясаддин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим аль-Хайям Нишапури (1048–1131) — персидский поэт, философ, математик, астроном, астролог.

Дух рабства кроется в кумирне и в Каабе,
Трезвон колоколов — язык смиренья рабий,
И рабства черная печать равно лежит
На четках и кресте, на церкви и михрабе.

Не позор и не грех — в харабат забрести.
Благородство и мудрость у пьяниц в чести.
Медресе — вот рассадник невежд с подлецами!
Я без жалости их повелел бы снести.

Скоро праздник великий, Аллаху хвала!
Скоро все это стадо пропьется до тла:
Воздержанья узду и намордник намаза
Светлый праздник господень снимает с осла!

Мы, покинувши келью, в кабак забрели,
Сотворили молитву у входа, в пыли.
В медресе и в мечети мы жизнь загубили —
В винном погребе снова ее обрели.

Вхожу в мечеть. Час поздний и глухой.
Не в жажде чуда я и не с мольбой:
Когда-то коврик я стянул отсюда,
А он истерся. Надо бы другой…

Чтобы Ты прегрешенья Хайяма простил
Он поститься решил и мечеть посетил.
Но, увы, от волненья во время намаза
Громкий ветер ничтожный твой раб испустил!

К черту пост и молитву, мечеть и муллу!
Воздадим полной чашей Аллаху хвалу.
Наша плоть в бесконечных своих превращеньях
То в кувшин превращается, то в пиалу.

Закрой Коран. Свободно оглянись
И думай сам. Добром — всегда делись.
Зла — никогда не помни. А чтоб сердцем
Возвыситься — к упавшему нагнись.

Душой ты безбожник с Писаньем в руке,
Хоть вызубрил буковки в каждой строке.
Без толку ты оземь башкой ударяешь,
Ударь лучше оземь всем тем, что в башке!

Лучше пить и веселых красавиц ласкать,
Чем в постах и молитвах спасенья искать.
Если место в аду для влюбленных и пьяниц,
То кого же прикажете в рай допускать?

Рай здесь нашел, за чашею вина, я
Средь роз, близ милой от любви сгорая.
Что слушать толки нам про ад и рай!
Кто видел ад? Вернулся кто из рая?

Мой совет: будь хмельным и влюбленным всегда,
Быть сановным и важным - не стоит труда.
Не нужны всемогущему Господу Богу
Ни усы твои, друг, ни моя борода!

Говорят: «Будут гурии, мед и вино —
Все услады в раю нам вкусить суждено».
Потому я повсюду с любимой и с чашей, —
Ведь в итоге к тому же придем все равно.

Ошо (Бхагван Шри Раджниш)

Чандра Мохан Джеин (1931–1990) — известный неоиндуистский гуру и мистик, вдохновитель неоориенталистского движения Раджниша:

Коран. Священная книга мусульман, такая детская, такая примитивная — ведь Мухаммед был неграмотным. Он сам писать не мог. Он говорил, а кто-то другой должен был записывать. Он был потрясен, когда услышал голос. Он был в горах, ухаживая за овцами и козами. И он услышал: «Пиши!» Он оглянулся, а вокруг никого не было. Он снова услышал: «Пиши!» «Я необразованный, я не умею писать. И кто ты?» Никого не было вокруг. Он, должно быть, сильно испугался, был потрясен. А это как раз симптом неуравновешенного ума, который ошибочно воспринимает голос своего подсознания так, как будто он исходит извне.

Это его собственное подсознание. Но для сознания свое собственное подсознание располагается очень далеко. Оно внутри. Имеется достаточное количество доказательств того, что ум Мухаммеда был неуравновешен, ведь вся его жизнь была жизнью фанатика — фанатика, убивающего людей и посредством убийства обращающего их: «Или вы станете правоверными, или готовьтесь умереть». Ислам завоевал третью часть мира — не аргументами, но мечом. Мухаммед не был способен спорить. У него не было способностей к чтению, письму, или размышлениям.

Поэтому, когда он услышал свое подсознание, он бросился домой, дрожа, как в лихорадке, по-настоящему испуганный. Он лег в кровать и сказал своей жене: «Я не могу рассказать никому другому, что Бог разговаривал со мной. Я не могу поверить в это. Я, должно быть, сошел с ума — может быть, я перегрелся в этих пустынных горах, и постоянное хождение по жаре сделало меня безумным или вроде этого. Я слышал и хочу рассказать тебе, чтобы сбросить с себя эту тяжесть».

Женщина убедила его — это я говорю вам снова и снова: лидерам нужны последователи, чтобы они могли убедиться, что они лидеры. Эта женщина убедила его: «Это был действительно Бог, ты не сумасшедший. Бог говорил с тобой». Эта женщина, должно быть, любила Мухаммеда, ведь ей было сорок лет, а ему только двадцать шесть. И он был бедным, некультурным, хотя эта богатая женщина и вышла за него замуж. Она, должно быть, любила этого человека.

Поэтому она убедила его: «Не беспокойся. Придет еще больше голосов. Это только начало, поэтому Бог и говорит: „Пиши!“ Если не умеешь писать, не беспокойся. Ты только рассказывай, что говорится тебе, мы будем записывать». Вот так был написан Коран. И он не был написан в один день, или в один месяц, или в один год, потому что Мухаммед не умел ясно выражаться. Это заняло у него всю жизнь. Когда время от времени что-то приходило ему в голову, он говорил: «Записывайте».

Коран записывался на протяжении многих лет, и то, что получилось, оказалось почти бессмысленным. Он не мог получиться таким даже у обыкновенного разумного человека, что же говорить о Боге — если есть какой-нибудь Бог. И если эти книги — доказательства существования такого Бога, то этот Бог действительно неразумен. Вот и в Коране говорятся странные вещи, которым продолжают следовать мусульмане — ведь это священно.

Мухаммед сам был женат на девяти женах. Он был бедным. Он не мог позволить себе и одной жены. Но поскольку в него влюбилась богатая женщина, а ей было сорок лет, тогда как ему только двадцать шесть, то вскоре она умерла, и ему остались все ее деньги. Поэтому он женился на всех красивых женщинах, которых мог найти. И он установил в Коране: «Каждый мусульманин наделен правом иметь четырех жен», — это особый почет мусульманам от Бога.

Ни одна другая религия не разрешает иметь одновременно четырех жен. И откуда взять четырех жен? В природе количества мужчин и женщин почти равны, поэтому пропорция — одна жена для одного мужа — кажется весьма естественной, ведь при этом общее соответствие сохраняется. Но если мужчина должен жениться на четырех женах, он забирает жен трех других мужчин. Что делать этим троим? Это стало стратегией мусульманства. Трое других мусульман должны захватывать жен других людей — немусульман — и обращать их в мусульманство. На самом деле в тот момент, когда женщина выходит замуж за мусульманина, она уже становится мусульманкой, особого обращения не требуется.

Ричард Докинз

Клинтон Ричард Докинз, британский биолог:

Ислам заслуживает критики относительно последствий его догмы, а именно, что убийство человеческого собрата должно быть вознаграждено чувственными удовольствиями в гедонистическом «раю». Когда изучаешь жизнь «пророка» и его последователей, становится очевидным, что религия Мухаммеда является опасной системой.

Соломон Райнх

Соломон Райнх (1858–1932) — французский археолог:

С литературной точки зрения, Коран имеет мало достоинств. Декламация, повторения, незрелость, отсутствие логики и последовательности сбивают неподготовленного читателя на каждом шагу. Унизительно для человеческого интеллекта думать, что этот посредственный текст был предметом бесчисленных комментариев, и что миллионы людей по-прежнему тратят время на его усвоение.[29]

Сэм Харрис

Сэм Харрис — известный американский публицист:

Важно понять, в каком смысле исламские «экстремисты» несут в себе экстремизм. Это экстремизм веры. Это экстремистская верность буквальному пониманию Корана и хадисов (текстов, содержащих высказывания и деяния Пророка), которая порождает экстремистскую позицию, так что они считают современность и светскую культуру чем-то несовместимым с нравственным и духовным здоровьем. Исламские экстремисты уверены в том, что западная культура отводит их жен и детей от Бога. Они также считают наше неверие настолько серьезным грехом, что оно заслуживает смерти в тех случаях, когда становится препятствием на пути распространения Ислама. Эта всепоглощающая страсть не сводится к «ненависти» в обычном смысле слова. Большинство исламских экстремистов никогда не были в Америке и даже не встречались ни с одним американцем. И у них меньше поводов обижаться на западный империализм, чем у многих других народов мира. Прежде всего, они как бы боятся заразиться от чужих. Кроме того, как многие отмечают, им свойственно чувство «униженности» — их унижает то, что исламская цивилизация отстает от безбожных людей, склонных ко греху, которые овладевают всем, к чему они ни прикоснутся. Это чувство также порождено верой. Это не просто возмущение бедных, которых лишили жизненно необходимых вещей. Это ярость избранного народа, который покоряют варвары. Осаме бен Ладену ничего не нужно? Чего, собственно, он желал? Он никогда не призывал к справедливому распределению богатства на земном шаре. И даже его призыв к созданию палестинского государства был придуман после и отражал не только его солидарность с палестинцами, но и его антисемитизм (надо ли говорить, что и эта солидарность, и антисемитизм — также порождение его веры?). Похоже, его куда сильнее беспокоило присутствие неверных (американских войск и евреев) на святой земле мусульман и воображаемые территориальные притязания сионистов. Все эти претензии основаны только на богословских взглядах. Всем было бы куда проще, если бы Осама бен Ладен просто испытывал к нам ненависть.

Разумеется, всем людям свойственно испытывать ненависть, и, несомненно, многие исламские экстремисты испытывают это чувство. Однако и здесь матерью ненависти является вера, как и во всех других случаях, когда нравственную позицию определяют религиозные убеждения. Мусульман отличает от немусульман лишь то, что последние не исповедают веру в Аллаха и в Мухаммеда как его пророка. Ислам — миссионерская религия, в нем не существует какой-либо доктрины расизма или хотя бы национализма, которая бы вдохновляла мусульманский мир на войну. Разумеется, мусульмане могут быть расистами и националистами, но можно почти с полной уверенностью сказать, что если бы на Западе произошло массовое обращение в Ислам и он бы отказался защищать интересы евреев на Святой земле, у мусульман исчезли бы все основания для их «ненависти».

Большинство мусульман, совершающих террористические акты, прямо говорят о том, что желают попасть в рай. Палестинец Зайдан, потенциальный смертник, которому не удалось совершить теракт, говорил, что на это действие его «подвигла любовь к мученичеству». «Я не намеревался никому мстить, — говорил он. — Я просто желал стать мучеником». Зайдан признал, что его израильские тюремщики были «лучше многих, многих арабов». Когда его спросили, думал ли он о том, какие страдания его смерть принесет близким, он ответил, что мученик получает право взять с собой в рай семьдесят людей, которых он сам выберет. Разумеется, он собирался взять туда своих родных.[30]

Как мы уже отмечали, верующие склонны утверждать, что подобные акты насилия порождает не вера, но испорченная природа человека. Однако мне трудно поверить в то, что обычные люди были бы способны сжечь добродушного старого ученого за богохульное действие против Корана или праздновать насильственную смерть своих детей, если бы они не верили в некоторые фантастические идеи о природе вселенной. Поскольку в большинстве религий не существует работоспособного механизма для оценки и пересмотра ее ключевых положений, каждое новое поколение верующих обречено нести на себе груз предрассудков и племенной ненависти своих предков. Если мы хотим понять испорченность человеческой природы, то в первую очередь нам следует рассмотреть нашу готовность жить, убивать и умирать ради идей, истинность которых невозможно доказать.

Большинство людей, занимающих ответственные позиции в нашей стране, скажут, что между исламом и «терроризмом» не существует прямой связи. Тем не менее очевидно, что ненависть мусульман к Западу продиктована именно их верой и что Коран одобряет такую ненависть. Как правило, «умеренные» мусульмане утверждают, что Коран не поддерживает подобные вещи и что Ислам — это «мирная религия». Но достаточно открыть Коран, чтобы усомниться в справедливости этих утверждений:

О пророк! Борись с неверными и лицемерами и будь жесток к ним. Их убежище — геенна, и скверно это возвращение! — {{#call:[start=2]Join|Коран}}
О вы, которые уверовали! Сражайтесь с теми из неверных, которые близки к вам. И пусть они найдут в вас суровость. И знайте, что Аллах — с богобоязненными! — {{#call:[start=2]Join|Коран}}

Верные мусульмане неизбежно с подозрением относятся к культуре. Светская культура воспринимается ими как культура неверных, наша религиозная культура — как продукт неполноценного откровения (христианского и иудейского), во всем стоящего ниже, чем откровение в Исламе. И тот факт, что Запад в настоящее время куда богаче и могущественнее, чем любая мусульманская страна, верные последователи Bслама воспринимают как козни дьявола, и такая ситуация всегда представляет собой повод для объявления джихада. Если человек считает себя мусульманином, — то есть считает Ислам единственным верным путем к Богу, который ясно указан в Коране, — он будет испытывать презрение по отношению к любому другому человеку, сомневающемуся в истинности его веры. Хуже того, он будет чувствовать, что вечное блаженство его детей оказывается под угрозой просто из-за того, что неверующие живут в нашем мире. И если такие верующие получают власть создавать условия жизни для себя и своих детей, потенциал насилия, содержащийся в вере, вовсе не ослабеет. Вот почему экономические достижения и образование сами по себе недостаточно эффективны для предотвращения насилия на почве религии. Существует немало фундаменталистов, получивших хорошее образование и принадлежащих к среднему классу, которые готовы совершать убийства и пойти на смерть за дело Бога. По наблюдениям Сэмюэля Хантингтона, с которым согласны и другие авторы, религиозный фундаментализм в развивающихся странах по сути не является движением бедных и необразованных слоев населения.

Чтобы лучше понять, как Ислам связан с насилием, достаточно задать себе вопрос о том, почему сегодня столь многие мусульмане выражают готовность стать живыми бомбами. Ответ прост: потому что с точки зрения Корана это нечто вроде великой возможности сделать карьеру. История западного колониализма никак не объясняет этого поведения (хотя нам стоит признать, что в этой истории Запад часто поступал несправедливо). Устраните из картины веру мусульман в мученичество и джихад — и поведение террористов-смертников станет совершенно необъяснимым, как и открытое ликование публики, которое всегда следует за их смертью; если же принять во внимание эти представления, остается только удивляться, почему взрывы раздаются не так часто. И тот, кто говорит, что учение Ислама «никак не связано с терроризмом» — это часто повторяют представители авиакомпаний, занимающиеся апологией Ислама, — тот просто развлекается словесными играми.

Не равняются сидящие из верующих, не испытывающие вреда, и усердствующие на пути Аллаха своим имуществом и своими душами. Дал Аллах преимущество усердствующим своим имуществом и своими душами перед сидящими на степень. Всем обещал Аллах благо, а усердствующим Аллах дал преимущество перед сидящим в великой награде… Кто выходит из своего дома, выселяясь к Аллаху и Его посланнику, потом его постигнет смерть, — награда его падает на Аллаха… Поистине, неверующие — для вас явный враг! — {{#call:[start=2]Join|Коран}}

Люди, которые откровенно жонглируют отдельными положениями веры, постоянно говорят нам: «Ислам — это мирная религия. В конце концов, само слово «Ислам» означает «мир». Кроме того, Коран запрещает самоубийство. Поэтому эта священная книга не содержит никакого оправдания для действий террористов». Чтобы поддержать эту словесную игру, мы могли бы добавить, что в Коране мы также нигде не найдем выражения «грязная бомба». Да, в Коране есть слова, в которых можно увидеть запрет на самоубийство: «И не убивайте самих себя» (4:29) — но он оставляет множество обходных путей, причем таких больших, что в них может пролететь Боинг 767:

Пусть же сражаются на пути Аллаха те, которые покупают за ближайшую жизнь будущую! И если кто сражается на пути Аллаха и будет убит или победит, Мы дадим ему великую награду… Те, которые уверовали, сражаются на пути Аллаха, а те, которые не веруют, сражаются на пути тагута. Сражайтесь же с друзьями сатаны; ведь козни сатаны… Скажи: «Пользование здешней жизнью — недолго, а последняя жизнь — лучше для того, кто боялся»… — {{#call:[start=2]Join|Коран}}

Читая этот призыв к мученичеству, следует помнить о том, что Ислам не делает различий между религиозной и гражданской властью, и тогда мы яснее увидим два ужасных следствия буквального понимания Корана. Во-первых, на государственном уровне Бог откровенно оправдывает притязания мусульман на мировое господство; во-вторых, на личном уровне вера в славную судьбу мучеников дает основание для самопожертвования рада достижения этой цели. По замечанию Бернарда Льюиса, со времен Пророка Ислам «в сознании и воспоминаниях мусульман прочно ассоциировался с использованием политической власти и военной силы». Особенно зловещую роль на фоне толерантности и религиозного многообразия здесь играют представления Ислама о загробной жизни, поскольку мученичество понимается как единственный способ избежать мучительного судебного процесса, который ожидает каждого человека в День Суда, и отправиться прямиком в рай. Мученику не нужно столетиями лежать в земле в ожидании воскресения и последующего допроса перед лицом грозных ангелов, он немедленно попадает в Сад Аллаха, где его поджидает толпа «чернооких» девственниц.

Поскольку люди верят, что священные тексты содержат дословную запись слов Бога, такие книги, как Коран и Библия, становятся источником всевозможных толкований, о которых верующие могут спорить, — и процесс интерпретации, когда читатели что-то подчеркивают, а что-то игнорируют, постоянно происходит среди верующих людей всего мира. Проблема заключается не в том, что некоторые мусульмане оставляют без внимания некоторые призывы к отказу от агрессии, содержащиеся в Коране, и потому делают ужасные вещи, уносящие невинные жизни неверующих; проблема в том, что большинство мусульман воспринимает Коран как точно переданные слова Бога. Осама бен Ладен не переменил бы своих взглядов, если бы ему указали на единственный стих в Коране, запрещающий самоубийство, потому что, кроме этого неоднозначного утверждения, в книге есть и другие места с прямым призывом к войне против «друзей сатаны». Мы могли бы дать должный ответ всем бен Ладенам нашего мира только одним путем: эти тексты воспринимались бы всеми иначе, если бы люди прилагали к религиозным представлениям тот же критерий доказанности, какой мы прилагаем к любому другому предмету. Если не наступит такое время, когда люди будут готовы признаться хотя бы в том, что они не могут точно сказать, написал ли Бог такую-то священную книгу, нам остается только ожидать дней Армагеддона — поскольку Бог дал нам куда больше оснований для того, чтобы убивать друг друга, чем для того, чтобы подставлять другую щеку.[30]

Теодор Нольдке

Теодор Нольдке (1836–1930) — немецкий ученый семитолог, в 1859 году получил приз Французской Академии за свою «Историю Корана»:

В то время, как многие части Корана, несомненно, имеют значительное риторическое воздействие даже на неверующего читателя, в эстетическом плане эта книга отнюдь не является первоклассной работой. Мухаммед ни в коей мере не является мастером стиля. С этим согласится любой европеец, который беспристрастно читал эту книгу и имеет некоторые знания [арабского] языка. Но для любого благочестивого мусульманина такое мнение будет шокирующим, как отъявленный атеизм или многобожие. Мусульмане смотрят на Коран как на модель совершенного стиля и языка. Эта особенность является для них величайшим из чудес и неоспоримым доказательством его божественного происхождения. Такое мнение людей, знающих арабский язык гораздо лучше, чем самый опытный европейский арабист, не может нас не удивлять. Защитники Корана смело бросают вызов своим оппонентам: попробуйте создать десяток сур или, хотя бы, одну, подобную тем, что есть в священной книге. Действительно, никто не пытался сделать этого. Что не удивительно. Если бы неверующий создал нечто подобное откровениям Мухаммеда, то он превратил бы себя в посмешище.[31]

Теодор Рузвельт

Теодор Рузвельт (1858–1919) 26-й президент США (1901–1909). Историки традиционно относят Рузвельта к пятерке величайших американских президентов в истории.[32][33]

Христианство не стало господствующей религией Азии и Африки на данный момент только потому, что христиане Азии и Африки седьмого века учили себя не воевать, в то время как мусульмане были обучены воевать. Христианство сохранилось в Европе лишь потому, что народы Европы сражались. Если бы народы Европы в седьмом и восьмом веках и вплоть до семнадцатого века не имели соответствующей военной мощи и постепенно растущего превосходства над магометанами, вторгшимися в Европу, Европа сейчас была бы магометанской, а христианская религия была бы уничтожена. Там, где магометане захватили полную власть, где христиане не смогли противостоять им с мечом в руках, христианство в конце концов исчезло. С молота Карла Мартелла и до меча Яна Собеского христианство обязано своему безопасному существованию в Европе лишь тому, что сумело доказать, что оно может и будет сражаться так же, как и магометанский агрессор… Цивилизация Европы, Америки и Австралии существует сегодня не только из-за победы цивилизованного человека над врагами цивилизации, но еще и благодаря победам на протяжении целых веков, начиная от Карла Мартелла в восьмом веке и вплоть до Яна Собеского в семнадцатом веке. На протяжении целого тысячелетия, включая эпоху великого франкского воина и польского короля, христиане Азии и Африки оказались не в состоянии вести успешную войну с исламскими завоевателями, и в результате христианство практически исчезло с двух континентов. И сегодня никто не может найти там, в сфере влияния магометанства «системы социальных ценностей» в нашем понимании. Такая «система социальных ценностей» есть сегодня в Европе, Америке и Австралии лишь потому, что в течение тысячи лет христиане Европы обладали достаточной военной мощью, чтобы сделать то, что христианам Азии и Африки сделать не удалось — оказывать достойное сопротивление исламским агрессорам.[34]

Томас Карлейль

Томас Карлейль (1795–1881) — шотландский писатель, публицист, историк:

Я должен сказать, что Коран — наиболее утомительное чтение из всего, что я когда-либо читал. Изнурительная, сбивчивая мешанина, сырой, грубый материал с бесконечными повторениями, неотшлифованный, путанный. Одним словом — невыносимая глупость! Коран есть беспорядочный фермент сильной, грубой человеческой души; его автор — грубый и наивный, который даже не умеет читать, но горячо и серьезно старается выразить себя в словах. Я сказал «глупость», однако не природная глупость характеризует книгу Мухаммеда, а, скорее, неокультурность (uncultivation). Человек, необученный слову, в спешке, под давлением обстоятельств, он не имел возможности развить в себе соответствующую культуру речи.[35]

Туран Дурсун

Туран Дурсун (1934–1990) — турецкий исламский ученый и писатель. Занимал должность муфтия Сиваса, но после интенсивной религиозной учебы стал атеистом. Был открытым критиком Ислама и получал много угроз в свой адрес от исламистов. Был убит 4 сентября 1990 года возле своего дома в Стамбуле.[36][37] (Подробнее о смертной казни за вероотступничество)

Из-за него [Мухаммеда] так много людей лишились нормального детства. Так много людей страдает из-за него. Так много людей считает правильное неправильным и неправильное правильным из-за того, что они уверены в том, что тьма, которую они выбрали для себя, существует. Человеческое мироощущение и созидательный труд во многом не развиваются из-за него.[36]
…если бог действительно существует, это не бог Мухаммеда.[36]

Уильям Мьюир

Уильям Мьюир (1819–1905) — шотландский историк, специалист по истории периода Мухаммеда и раннего халифата:

Меч Мухаммеда и его Коран являются самыми роковыми врагами цивилизации, свободы и правды, каких мир еще не знал.[38]

Уинстон Черчилль

Уинстон Черчилль (1874–1965) — британский государственный и политический деятель, премьер-министр Великобритании в 1940–1945 и 1951–1955 годах; военный, журналист, писатель, почетный член Британской академии (1952), лауреат Нобелевской премии по литературе (1953):

Какое тяжелое проклятие налагает мусульманство на своих последователей: кроме фанатичного озлобления, которое также опасно в человеке, как бешенство в собаке, еще эта страшная фаталистическая апатия. Результаты сказываются во многих странах — ужасные манеры, никудышное земледелие, скверные методы торговли, неуверенность существуют там, где живут и правят наследники Пророка. Нет более сильной ретроградной силы в мире. Мусульманство не только не умирает, это воинствующие и вербующие последователи религии, она уже распространилась в Центральной Африке, и не будь христианство защищено твердой рукой науки, той самой рукой, против которой она тщетно сражалась, цивилизация современной Европы могла бы пасть подобно цивилизации Древнего Рима. По магометанскому закону любая женщина должна принадлежать какому-либо мужчине — как ребенок, жена или наложница, поэтому рабство не исчезнет до конца до тех пор, пока исламская вера не перестанет быть великой силой среди людей.[39][40]

Шарль Монтескье

Шарль Монтескье (1623–1662) — французский математик, физик и философ:

Это несчастье для человеческой природы, когда религию определяет завоеватель. Магометанская религия, которая говорит языком меча, по прежнему действует на людей тем разрушительным духом, которым она была создана.[41]

Энтони Флю

Энтони Гаррард Ньютон Флю (1923–2010) — английский философ:

У меня Ислам ассоциируется ни с чем иным, кроме как с отвращением и страхом, из-за его принципиальной приверженности к завоеванию мира… С позиций марксистской теории Ислам — идеология для объединения и обоснования арабского империализма. Между Новым Заветом и Кораном нет никаких параллелей. Чтение Корана, скорее, наказание, чем удовольствие… Пророк, хотя и обладал искусством убеждения, был малограмотным и плохо осведомленным о Ветхом Завете и аспектах, связанных с Богом… Иисуса можно назвать чрезвычайно интересной и харизматической фигурой, с которой Пророк Ислама не идет ни в какое сравнение.[42]
Коран призывает к вере и подчинению и, разумеется, рассчитан на то, чтобы внушать страх, если не ужас и уж никак не любовь.[43]

Дополнительно

Заключение европейских специалистов после изучения Корана:

Европейцы все без исключения признают беспорядочное расположение сур крайне скучным, но относительно стиля Мухаммеда мнения их различны. Редан находит, что Коран был стадией прогресса в развитии арабской литературы, так как он знаменует собой переход от стихотворного стиля к прозе, от поэзии — к простой речи. Нёльдеке напоминает, что многие образы, нам мало говорящие, были очень живыми для арабов (напр., притча о дожде в пустыне). Становясь, однако, на европейскую точку зрения, и Ренан, и Нёльдеке, и большинство других исследователей (в противоположность Бартелеми и Седильо) дают Корану нелестную оценку. Ренан заявляет, что долго читать Коран — вещь невыносимая, а Дози находит, что среди древних арабских произведений он не знает ни одного столь безвкусного, столь неоригинального, столь растянутого и скучного произведения, как Коран. Наилучшей частью считаются рассказы, но и они слабы. Вообще, арабы — мастера рассказывать: сборники доисламских их произведений читаются с большим интересом; Мухаммедовы же сказания о пророках (вдобавок, заимствованные из Библии и Талмуда) кажутся сухими и холодными в сравнении с каким-нибудь чисто арабским рассказом или с ветхозаветным оригиналом. Недаром мекканцы предпочитали слушать повествования Надра ибн-Хариса об индийских и персидских героях, чем повествования Мухаммеда. Мотезилиты брались составить книгу лучшую, чем Коран.[44]

См. также

Примечания

  1. 1,0 1,1 Jennifer Michael Hecht: Doubt: A History: The Great Doubters and Their Legacy of Innovation from Socrates and Jesus to Thomas Jefferson and Emily Dickinson (англ.)HarperOne, 7 сентября 2004 г., ISBN 978-0060097950, стр. 227–230
  2. #83664inpearls.ru (архивная копия от 1 июля 2013 г.)
  3. Цитируется Альбертом Спиром (Albert Speer)Inside the Third Reich: Memoirs, стр. 115
  4. Adolf Hitler's Monologe im Führerhauptquartier (Monologue with Headquarters of the Führer). Hamburg: Albrecht Knaus, 1980 г.
  5. Alexis de Tocqueville Quotes (англ.)quoteland.com (архивная копия от 1 июля 2013 г.)
  6. 6,0 6,1 6,2 6,3 6,4 6,5 Andre Servier — L’islam et la psychologie du musulman (англ.) — London. Chapman Hall LTD. 1924, pp.153, 61, 191, 2, 18, Ch XVI, Preface
  7. Arthur Schopenhauer, E. F. Payne (переводчик): The World as Will and Representation (англ.)Dover Publications, 1 июня 1966 г., ISBN 9780486217628, том II, стр. 162
  8. Tough-talking pope has history with Muslims, refuses to give in (англ.)Washington Times, 20 сентября 2006 г. (архивная копия от 3 июля 2013 г.)
  9. Bernard Lewis, "The Pro-Islamic Jews," in Islam in History (Chicago: Open Court, 1993), стр. 148
  10. Bernard Lewis, U.S. Middle Eastern specialist. Islam and the West, гл. 8, Oxford University Press (1993)
  11. Bhavishya Puran: Prati Sarg: Part III:3,3 5-27
  12. The Practice and Theory of Bolshevism/Chapter I 9
  13. George Bernard Shaw, «Letter to the Reverend Ensor Walters», 1933
  14. François-Marie Arouet, Letter to Frederick II of Prussia, December 1740, referring to Muhammad
  15. Владимир Соловьев. Три силы
  16. Герберт Уэллс — История мира: Глава сорок третья. Магомет и Ислам
  17. David Hume, Of the Standard of Taste, 1760 г.
  18. John Quincy Adams, «Unsigned essays dealing with the Russo-Turkish War, and on Greece», [Chapters X-XIV (p. 267-402) in The American Annual Register for 1827-28-29. New York, 1830 p. 269.]
  19. Jacques Ellul, «Les Chrestientes d'Orient entre Jihad et Dhimmitude». VIIe-XXe siecle, 1991.
  20. Ibn Kammuna, Examination of the Three Faiths, trans. Moshe Perlmann (Berkeley and Los Angeles, 1971 г.), стр. 148–149
  21. http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Islam/Tih_islam.php
  22. Manuel II Palaiologos / Pope Benedict XVI controversy (англ.)Википедия (архивная копия от 7 апреля 2013 г.)
  23. Мишель Уэльбек. Платформа (архивная копия от 3 июля 2013 г.)
  24. http://archive.frontpagemag.com/Printable.aspx?ArtId=11283
  25. Yurttaslik Bilgileri, Yenigun Haber Ajansi (1997 edition) стр. 18
  26. Harold Courtenay Armstrong (1932). Grey Wolf: Mustafa Kemal — An intimate study of a dictator , стр. 199–200
  27. letter to Corinne Lütfü, from the Gallipoli peninsula (20 July 1917) as translated in Atatürk: The Biography of the founder of Modern Turkey (2002) by Andrew Mango
  28. 28,0 28,1 Алексей Белов: Духовный лидер европейского буддизма лама Оле НидалПортал-Credo.Ru, проверено 14 мая 2014 г. (архивная копия от 14 мая 2014 г.)
  29. Salomon Reinach, Orpheus: A History of Religions, (1909)
  30. 30,0 30,1 Сэм Харрис, Конец веры
  31. Nöldeke, Theodor: "The Qur'an," Sketches from Eastern History (англ.)Trans. J.S. Black. London: Adam and Charles Black, 1892 г. (архивная копия оригинала от 10 мая 2013 г.)
  32. Theodore Roosevelt (1901-1909) Biography: Impact and Legacy (англ.)The Rector and Visitors of the University of Virginia, 19 января 2005 г. (архивная копия оригинала от 30 августа 2006 г.)
  33. Legacy: Theodore Roosevelt (англ.)AmericanExperience (архивная копия от 11 марта 2011 г.)
  34. Fear God and Take Your Own Part (1916) стр. 70
  35. Thomas Carlyle, "On Heroes, Hero-Worship and the Heroic in History", стр. 64–67
  36. 36,0 36,1 36,2 Perinçek, Ş., "Turan Dursun Hayatını Anlatıyor", Kaynak Yayınları
  37. Gazeteci Dursun Öldürüldü (недоступная ссылка)Milliyet, 5 сентября 1990 г.
  38. William Muir, The Life of Mahomet, vol. 4, 1861, p. 322
  39. Winston Churchill, The River War, first edition, Vol. II, pages 248 50 (London: Longmans, Green & Co., 1899)
  40. Quotation of the Decade? (англ.)The Churchill Centre (архивная копия оригинала от 23 ноября 2004 г.)
  41. Charles-Louis de Secondat, "Spirit of the Laws", Book XXIV, Chapter IV (1748)
  42. Antony Flew, Gary Habermas: My Pilgrimage from Atheism to Theism (англ.)Evangelical Philosophical Society
  43. Antony Flew: The Terrors of Islam (недоступная ссылка) (англ.)Atheist Notes No. 6, 2004, ISBN 1856372928
  44. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона о Коране